– Когда как.

Блуму вдруг стало невыносимо скучно разговаривать с Мейлой. Он чувствовал, что она пытается, но не может понять, что же заставляет его совершать столь безрассудный, с её точки зрения, поступок. Быть может, причиной было то, что она растрачивала свою природную агрессивность, охотясь на газонокосилок?..

– Я позвоню тебе позже, – сказал Блум. – – Прости, но у меня куча дел.

– Хорошо, – не стала возражать Мейла. – Я подумаю и составлю список того, что может тебе пригодиться.

– Я уже занимаюсь этим.

– Ну вот и отлично. Вдвоем мы уж точно ничего не упустим.

Спорить было бесполезно. Да и ни к чему. Два последующих дня у Блума, и в самом деле, оказались занятыми до предела. Дел было невпроворот. Квартира, которую он занял, постепенно заполнялась запасами консервированных продуктов длительного хранения, концентратов, одежды и всевозможного инвентаря, начиная от спальных мешков и заканчивая странными приспособлениями для ловли рыбы в открытых водоемах, которые были включены в общий список по настоянию Мейлы. Все это нужно было рассортировать, разложить по местам и включить в опись, чтобы не забыть, что уже имеется в наличии, а что ещё только предстоит заказать. Три двадцатилитровые канистры алого цвета, заполненные под завязку медицинским спиртом, занимали почетное место в груде остального провианта. Мейла выразила сомнение, не много ли будет 60 литров 96 процентного алкоголя для одного человека, на что Блум резонно ответил, что спиртного никогда не бывает слишком много. Если судить по книгам классиков, на которые главным образом и опирались как Блум, так и Мейла, при составлении списка продовольствия и вещей, необходимых для выживания в экстремальных условиях, исследователи непознанного и первопроходцы диких земель, лежащих где-то на западе, легче переносили отсутствие пищи, нежели недостаток спиртного.

Разговаривая с Мейлой по несколько раз на дню, Блум чувствовал, что она начинает принимать его авантюру все ближе к сердцу. Она так внимательно следила за всеми его приготовлениями, словно от этого зависела её собственная жизнь. У Блума даже начали появляться опасения, не решится ли Мейла в последний момент присоединиться к нему? Он, конечно, морально готовил себя к самому худшему, но, что, если выход из Города, и в самом деле, не удастся найти? Провести год вдвоем с женщиной, которая все обо всем знала, – Блум вполне обоснованно опасался, что для этого всех его запасов спирта окажется недостаточно. А, поскольку в суррогатах и заменителях, которые придется подыскивать спустя пару месяцев такой жизни, он ровным счетом ничего не понимал, то резонно полагал, что даже в эксперименте на выживание лучше бы обойтись без дополнительного фактора риска.

Вечером того же дня, когда он вселился в новую квартиру, Блум спустился в холл. Его интересовала судьба тех жителей, которые все ещё оставались в зоне грядущего Разлома, не подозревая о нависшей над ними угрозе.

В холле Блум завел долгий беспредметный разговор с роботом-привратником, который после долгих лет одиночества готов был говорить о чем угодно. В результате Блум почти поверил в то, что о смещении границы привратник не имеет ни малейшего представления, и окончательно убедился в том, что никакого организованного переселения престарелых жителей 6-й улицы в ближайшем будущем не предвидется.

На следующий день, взяв в руки полученный от робота-привратника список, Блум отправился обходить жителей своего дома, рассчитывая хоть кого-то предупредить о грядущей беде.

В пяти из одиннадцати указанных в списке квартир ему просто никто не открыл дверь. Привратник, за помощью к которому, ожидая самого худшего, обратился Блум, ответил, что жильцы указанных квартир живы и чувствуют себя вполне нормально для своего возраста, но при этом решительно заявляют, что не желают никого видеть. В четырех квартирах Блум встретил стариков и старух, полностью выживших из ума. В ответ на его слова они радостно улыбались и кивали седыми головами, но при этом их прозрачные водянистые глаза не были замутнены ни единой мыслью. Они не понимали абсолютно ничего из того, что пытался втолковать им странный пришелец. При этом двое из них даже не могли подняться с постелей, – все естественные функции организма им помогали отправлять управляемые инфором медицинские роботы. Инфор проявлял заботу о жителях Города до самого последнего дня.

В квартире на пятом этаже Блуму все же повезло встретить бодрого и вполне здравомыслящего старика, который сам открыл ему дверь, предложил войти и даже угостил пивом. Но когда Блум рассказал ему о близящемся Разломе и посоветовал, как можно скорее перебраться на другую улицу, старик только грустно улыбнулся и покачал лысой головой.

– Молодой человек, – тихо произнес он. – Я прожил долгую жизнь. Но в ней не было ничего такого, ради чего я стал бы мечтать ещё об одном лишнем дне жизни. Я искренне благодарен вам за заботу, но, тем не менее, я останусь здесь, – он сделал глоток темного пива из высокого стакана и, улыбнувшись, добавил: – Кто знает, быть может, смещение границы, о котором вы рассказываете, окажется самым интересным событием в моей долгой и скучной жизни.

Положить конец попыткам установления контактов с престарелыми жителями 6-й улицы убедила Блума встреча, ожидавшая его в последней оставшейся в списке квартире.

Она находилась на седьмом этаже, в дальнем углу площадки.

Блум нажал на кнопку звонка. Ответа не последовало. Блум позвонил ещё раз, после чего решил стукнуть в дверь кулаком, – он уже имел некоторый опыт и знал, хотя и не мог объяснить тому причину, что старики гораздо лучше реагируют на решительный стук в дверь, нежели на мелодичную трель дверного звонка.

Дверь легко распахнулась от первого же толчка.

В ноздри Блуму ударил странный и неприятный, незнакомый ему сладковатый запах.

– Эй! – достаточно громко, чтобы быть услышанным человеком, у которого, возможно, проблемы со слухом, позвал Блум.

Еще пару раз стукнув костяшками пальцев по дверному косяку, Блум вошел в прихожую. Ему по-прежнему никто не отвечал. Но из глубины квартиры доносились негромкие, но отчетливые звуки, словно кто-то старательно скреб ногтями по шероховатой поверхности.

Блуму почему-то сделалось не по себе. Пожалев, что в руке у него нет верного металлического прута, он все же медленно двинулся вперед.

В первой комнате, в которой находилась спальня, никого не было. Постель была разбросана. На полу посреди комнаты одиноко валялся тапочек без задника безумно-зеленого цвета.

– Кто дома?! – снова позвал Блум и, не получив ответа, двинулся дальше.

То, что он увидел в следующей комнате, заставило его в первый момент в недоумении замереть на месте. Он не сразу понял, что перед ним. Кресло перед огромным экраном инфора занимала некая бесформенная, медленно шевелящаяся масса.

Блум обвел комнату взглядом, – стены, потолок, пол…

Пол был усеян мириадами мелких роботов-чистильщиков, которые, подобно трудолюбивым муравьям, несколькими четко обозначенными потоками перемещались от своих ячеек в основании стен к креслу и параллельно двигались обратно.